Уроки, которые я извлекла, пока лежала в больнице.

Итак, мне сделали операцию 26 января. Я вам уже говорила, что это был ценный опыт, со множеством историй и уроков,которые я из него извлекла, но вот еще кое что...

Я пыталась работать в полную силу за неделю до операции, потому что таков был мой план. И раз уж я его составила, не было никаких причин его не выполнять. Я - сильный человек. Я - здоровый человек, по крайней мере всегда была, пока меня не настиг этот недуг. Но, что самое важное,я - упрямый и своенравный человек, и если я говорю своему организму, что мы вместе доведем что-то до конца, то мы, черт возьми, так и сделаем. Я танцевала на сцене, когда у меня был периферический паралич лицевого нерва. Я играла Жанну Д'Арк с острым фарингитом. Я еще работала за две недели до рождения Шарлотт и вернулась к работе три недели спустя, уже сбросив почти весь лишний вес. Да, все было именно так.

Поэтому для меня было шокирующим и отрезвляющим опытом наблюдать, как мое тело вывела из строя эта болезнь. Энн, мой добрый продюсер, наблюдала за тем, как я играла в полную силу во всех своих сценах, и сваливалась от усталости в моем трейлере в перерывах между ними. Она спросила меня, смогу ли я доработать неделю до конца. Я сказала: "Конечно!", (в то время как мои глаза закрывались от усталости). Почему? Из чувства противоречия? Упрямства? Потому что "шоу должно продолжаться"? Я не могла сказать: "Нет, С меня хватит. Мне нужно домой."

И она сказала это за меня. Она сказала буквально следующее: "Ты не можешь принять это решение прямо сейчас, поэтому я приму его за тебя. Езжай домой. Поправляйся." Я заплакала от облегчения, от того, что меня любят и обо мне заботятся, а я даже не осознавала, что мне это необходимо.

Я отправилась домой и ждала операции пять дней. Я чувствовала переутомление, слабость, дискомфорт, необходимость лежать в постели в ожидании того облегчения, которое мне принесет операция.

Телевизор был все время включен (это для меня необычно), и уголком своего затуманенного сонного глаза я увидела репортаж о Гаити.

Землетрясение произошло неделю назад. Я видела сцены невиданных разрушений, и призыв о помощи внизу экрана. Мои друзья собирались отправиться туда, чтобы помочь. Они организовывали благотворительную распродажу выпечки, чтобы собрать деньги и оказать помощь пострадавшим. Мой природный инстинкт - сразу же включиться в эту деятельность, внести свою лепту, спасти мир - не мог воплотиться в жизнь из-за того факта, что я не могла поднять голову с проклятой подушки.

Однако в том моем состоянии я могла почувстовать себя на месте жертв катастрофы, что не могла в полной мере сделать, когда была здорова. Я чувствовала страх и боль в глазах жителей Гаити, я знала, что такое обезвоживание организма. Мое сердце сочувстовало их утратам и физическим страданиям. Теперь я смогла вполне ощутить, что такое страдание, а раньше это было для меня неизведанной землей. Но есть одно "но": со мной все будет в порядке. Жителям Гаити давали Талейнол перед операцией. У них не было ни воды, ни крова, ни будущего. А мое страдание было временным, скоро у меня будет чистая больница и внимательная сиделка и инъекции морфина, которые помогут мне пережить это все. Со мной в любом случае все будет хорошо. Но очень мало шансов на то, что с выжившими после землетрясения когда-либо снова все будет в порядке.

Однако, сострадание - это начало, мост, дорога к чему-то. Все это очень хорошо - хотеть спасти мир и помочь "этим бедным людям", но без сострадания я продолжаю мыслить в рамках категорий "мы и они", жить в этом разделенном мире, который является ложью. Мы все - люди, с хрупким (но сильным) организмом и сильным (но хрупким) духом. И страдание делает нас всех равными.

Раньше я этого не знала.